Отец и мать ушли с детьми в театр, дома остались только малышка Анна да ее крестный.
— Мы с тобой тоже устроим спектакль! — сказал крестный. — Прямо сейчас!
— Но ведь у нас нету театра, — возразила малышка Анна, — и актеров нету. Моя старая кукла не годится, слишком неказистая, а новая может помять свое красивое платье.
— Актеры всегда найдутся, коли взять то, что под рукой, — отвечал крестный. — Перво-наперво соорудим театр. Поставим этак вот, наискосок, одну книжку, вторую, третью. И еще три, с другой стороны. Кулисы готовы. Старая коробка — водрузим ее на ребро, донышком к себе, — будет задником. Сцена представляет комнату, это всякому ясно! Та-ак, теперь актеры. Давай-ка заглянем в ящик с игрушками. Что у нас тут есть? Сперва действующие лица, потом спектакль! Главное — начать, и все будет замечательно! Смотри: головка от курительной трубки да перчатка без пары — чем не отец с дочерью, а?
— Но их только двое! — сказала малышка Анна. — Тут еще старый братишкин жилет лежит. Может, и его возьмем?
— А что, вполне сгодится! — согласился крестный. — Будет женихом. В карманах у него пусто, и это уже прелюбопытно, жених у нас не больно-то удачливый!.. Ба! Гляди, сапожок от щелкунчика, со шпорой! Цок-цок, дзынь, мазурка! Он мастер топать да важничать. Будет нежеланным поклонником, который барышне не по нраву. Какой спектакль сыграем? Трагедию или семейную комедию?
— Семейную комедию! — решила малышка Анна. — Их все любят. Ты знаешь хоть одну такую?
— Я сотни их знаю! Самые популярные — французские, но для маленьких девочек они не годятся. Тем не менее мы вполне можем представить очень миленькую вещицу, ведь, по сути, все семейные комедии похожи одна на другую. Итак, приступим! Фокус-покус, изменитесь, в обличье новом нам явитесь! Готово! Теперь слушай афишку. — Крестный взял газету и сделал вид, будто читает:
«ТРУБКОГЛАВ И УМНАЯ ГОЛОВА»
Семейная комедия в одном акте
Действующие лица:
г-н ТРУБКОГЛАВ, отец.
БАРЫШНЯ ПЕРЧАТКА, дочь.
г-н ЖИЛЕТ, жених,
г-н ФОН САПОГ, поклонник.
Начнем! Занавес поднимается. У нас его нет, он как бы уже поднят. Все персонажи на сцене, вот они. Сейчас я стану говорить за отца, господина Трубкоглава. Он нынче не в духе, так и пышет гневом: «Чушь! Вздор! Ересь! Я — хозяин в своем доме! И отец своей дочери! И пусть все слышат, что я скажу! Фон Сапог — блестящий кавалер, сафьяновый, со шпорой — дзынь-дзынь! Он и получит мою дочь в жены!»
Теперь смотри на Жилет, малышка Анна! — сказал крестный. — Его черед говорить. У него отложной воротничок, он весьма скромен, однако цену себе знает и вправе сказать то, что говорит: «Я безупречен! Добротность тоже штука важная. Ведь я из натурального шелка и вдобавок с позументом».
«Вас хватит разве что до свадьбы! Попадете в стирку, и вам конец! — Это Трубкоглав говорит. — Фон Сапог воды не боится, кожей крепок, а при том куда как хорош собою, умеет скрипеть, звенеть шпорой и с виду чистый итальянец».
— Пусть они говорят стихами! — сказала малышка Анна. — Вот будет замечательно!
— Им это легче легкого! — воскликнул крестный. — Раз публика требует, будут стихи... Глянь-ка на барышню Перчатку, вон как она тянет пальчики:
Ах, лучше уж навсегда
Остаться мне без жениха!
О да!Мне не выдержать, боюсь!
От тоски я разорвусь!
Ересь, глупость, ерунда!
Это уже был отец, Трубкоглав. Теперь слово за Жилетом:
Перчатка, прочь тоску и грусть!
Как рыцарь датский я клянусь:
Будь хоть испанских ты кровей,
Судьба велит тебе женою стать моей!
Фон Сапог яростно топает, звенит шпорой и опрокидывает три кулисы.
— Ой, как замечательно! — воскликнула малышка Анна.
— Тише, тише! — сказал крестный. — Безмолвное одобрение свидетельствует, что ты воспитанная публика из партера. Барышня Перчатка сейчас исполнит свою главную арию:
Больше сказать ничего не могу,
Лишь крикну по-птичьи: кукареку!
А теперь, малышка Анна, самое захватывающее, самое важное во всей пьесе! Смотри, Жилет расстегивается, свои реплики он тебе прямо-таки швыряет, чтобы ты ловила их, хлопая в ладоши, но ты не хлопай, так будет благовоспитаннее! Слышишь, как шуршит шелк: «Все, дальше некуда! Поберегитесь! Уж я для вас устрою бенефис! На Трубкоглава поумнее голова найдется! Раз-два — и нету вас!» Ты видела, милая Анна? Отличная сцена, отличный поворот в действии! — сказал крестный. — Господин Жилет схватил старика Трубкоглава и сунул в карман. Он лежит себе там, а Жилет говорит: «Вы у меня в кармане, в самой глубине! Оттуда вам не выйти, пока не обещаете отдать мне вашу дочь, Перчатку Левую! Я буду справа!»
— Ой, как замечательно! — воскликнула малышка Анна.
— А старик Трубкоглав отвечает:
В голове у меня кавардак!
Раньше было совсем не так.
Куда девалась бодрость духа?
Мне очень не хватает полого чубука.
Ах, доселе никогда
Так не кружилась голова!О, вынь Трубкоглава
Вон из кармана!
Я дочку милую мою
Тебе в жены отдаю!
— Это все? Конец? — спросила малышка Анна.
— Боже упаси! — воскликнул крестный. — Все кончилось только для господина Сапога. Влюбленные становятся на колени, барышня поет: «Отец, отец мой!» А Жилет подхватывает:
Из кармана выходи,
Детей своих благослови!
Они получают благословение, играют свадьбу, а мебель хором поет:
Кник-кнак, тили-бим,
Всех мы вас благодарим!
Спектакль окончен!
— Теперь можно и похлопать! — сказал крестный. — Вызовем всех на сцену, и мебель тоже! Она как-никак из красного дерева.
— По-твоему, наша комедия не хуже той, которую представляют сейчас в настоящем театре?
— Наша намного лучше! — отвечал крестный. — Она короче и показана на дому, даром, а теперь аккурат пора попить чайку!
Примечания
«В детской» (I Bornestuen) — впервые опубликована в 1865 г. (См. примеч. к сказке «Блуждающие огоньки в городе».)