Тому, кто сделает самое невероятное, достанется в жены принцесса и полкоролевства в придачу. Потому-то все, от мала до велика, напрягали кто мозги, кто мускулы, кто желудки; двое до смерти обожрались, а один упился, стремясь достичь самого невероятного, по их разумению, результата — но речь шла о другом. На всех улицах мальчишки пытались плюнуть себе в спину, что на их взгляд было верхом невероятного. Но речь шла и не об этом тоже.
В назначенный день каждый должен был показать, на что горазд. Выбрали судей, возрастом от трех лет и до девяноста. Каких только немыслимых вещей не представили на их суд, но все сошлись на том, что самыми диковинными были большие часы в окладе, поражающие воображение и видом, и искусным механизмом. Каждый час с боем часов в них разыгрывалась живая картина, олицетворявшая это число, всего было двенадцать разных представлений, в которых фигуры двигались, пели и разговаривали.
— Ничего подобного мы никогда не видели! — восторгался народ.
Часы пробили один час, и нам предстал Моисей на горе, он писал на скрижалях первую заповедь:
«Я Господь, Бог твой».
Часы пробили два, и появился Эдемский сад, в нем бродили счастливые и блаженные Адам и Ева, ничего у них не было, даже комода для одежды, вовсе им пока не нужного.
С третьим ударом часов показывались трое волхвов, один черный как сажа, но с этим он был бессилен бороться, солнце поработало над его кожей; они несли с собой дары: смирну, золото и ладан.
Вслед за четвертым ударом выходили четыре времени года. Весна с кукушкой на зазеленевшей ветке бука; Лето с кузнечиками в снопе налившихся колосьев; Осень с опустевшим аистиным гнездом — птицы улетели; Зима со старой вороной, она плетет свои истории и воспоминания в углу за раскаленной печкой.
На пяти появлялись пять органов чувств: Зрение было одето оптиком, Слух гравером по меди, Обоняние торговкой фиалками и смолкой, Осязание поваром, а Эмоция была одета плакальщицей, до пят укутанной в траурную накидку.
Часы пробили шесть — игрок выкинул кость, она легла самым большим числом вверх — шестеркой.
Следом вышли то ли семь дней недели, то ли семь смертных грехов, единого мнения у народа не было, ибо они тесно связаны, сразу и не отделишь одно от другого.
Потом хор монахов исполнил октаву.
На девятый удар вышли девять муз, одна из них покровительствовала астрономии, другая отвечала за исторические архивы, остальные принадлежали театру.
В десять появился Моисей со скрижалями в руках; на них были высечены божьи заповеди, числом десять.
Часы пробили снова, и вперед высыпали мальчики и девочки, они играли и пели присказку:
Очки с мостом пошли играть,
Бьют часы один-на-дцать.
На двенадцатом ударе показался стражник в меховой шапке, он сжимал в руке посох с утыканным шипами набалдашником и пел старинную песню городской стражи:
Спаситель родился
Ровно в двенадцать.
И пока он пел, вокруг расцвели розы, они превратились в головки ангелов, крылья их расцветились во все цвета радуги.
Народ слушал с почтением и смотрел с восторгом. Это несравненный шедевр, говорили все, ничего подобного мы никогда не видели.
Создателем часов был молодой человек, добрый сердцем, любящий детей, верный друг и заботливый сын своим беднякам-родителям; он без сомнения заслужил принцессу и полкоролевства в придачу.
Наступил день оглашения вердикта. Все жители города принарядились, принцесса восседала на троне, по такому случаю на него положили новую подушку из конского волоса, отчего трон не стал ни удобнее, ни мягче. Судьи многозначительно поглядывали на будущего победителя, и сам он был в ней уверен и не скрывал радости: свое счастье он честно заработал, он сделал то, что и помыслить невозможно.
— Шалишь, самую неслыханную вещь сделаю я, — прокричал вдруг костлявый ражий верзила. — Я выиграл!
И с этими словами он запустил в чудо-часы тяжелым топором.
— Бух, бах, шмяк — и в секунду все разбито, колесики и пружинки разлетелись, конец часам!
— Видали, что я сделал! — крикнул верзила. — Вот это невероятно! Я обошел и его, и всех вас вместе взятых!
— Уничтожить такое произведение искусства! — ахнули судьи. — Это невероятно!
И толпа загудела то же самое, и по всему выходило, что принцесса и полкоролевства должны были теперь достаться этому верзиле, а что сделаешь — закон есть закон, несмотря ни на какие обстоятельства.
И вот протрубили со всех городских стен и башен: «Играть свадьбу!» Принцесса хоть и была ничуть не рада, но выглядела чудесно, и платье на ней было великолепное. Церковь сияла всеми огнями, в вечерних сумерках она, как всегда, казалась особенно торжественной и величественной. Самые знатные девушки города с песнями вели к алтарю невесту, а благородные кавалеры сопровождали жениха, он шел надутый и важный, всем своим видом говоря, что никогда не найдется на него управы.
Вот смолкли песнопения, и стало так тихо, что слышно было даже упавшую на пол иголку, и в этой тишине вдруг с грохотом и скрежетом распахнулась дверь и в церковь вошли давешние часы, клацая «бдум-бдум» они прошли по проходу и остановились между женихом и невестой. Мертвому человеку не дано вновь встать и пойти, это все мы отлично знаем, но искусно сделанные вещи возрождаются к жизни, пусть они покорежены, разбиты, в них продолжает жить душа художника, а с ней шутки плохи.
И вот теперь часы стояли перед алтарем и удивляли так же, как пока их не разбили и не сломали. Они стали отбивать время, от первого часа до двенадцатого, и в такт ударам появлялись фигуры. Первым Моисей с как будто огненным нимбом вокруг головы, он уронил тяжелые каменные скрижали завета на ноги жениху, припечатав его к полу.
— Я не могу поднять их, — сказал Моисей, — ты сломал мне руки. Теперь стой, где стоишь!
Затем выступили вперед Адам с Евой, трое волхвов и четыре времени года, и все без обиняков говорили ему одно: «Стыдись!»
Но он и не думал стыдиться.
Так одна за другой из часов выходили все фигуры и становились гигантского размера, живым людям едва осталось место. Но когда с двенадцатым ударом появился стражник в шапке и с посохом, толпа отпрянула. Стражник подошел к жениху и своим посохом с шипами ударил его в лоб.
— Вот тебе! — сказал он. — Око за око! Теперь и мы отомщены, и мастер, создавший нас. Мы исчезаем!
И чудесные часы растворились в воздухе, а сияние свечей в храме разрослось в огромные снопы света, позолотило звезды под сводом, и от них протянулись яркие ясные лучи, а орган заиграл сам по себе. Это самое невероятное, что мы когда-нибудь видели, говорили все в один голос.
— Признайте наконец истину! — сказала принцесса. — Мастеру, создавшему эти несравненные часы, надлежит стать моим мужем и господином!
Вот он стоит у алтаря, шафером у него весь народ, все радуются, благословляют его, и ни одна душа не исходит завистью. Вот ведь что самое невероятное!
Примечания
«О самом невероятном» (Det Utroligste) — впервые опубликована в журнале «Нют данске монедскрифт». «Источниками историй «О самом невероятном» и «Что говорили в семье все» послужили действительные события». (См. Bemaerkninger til «Eventyr og historier», s. 411.)
...и нам предстал Моисей на горе, он писал на скрижалях первую заповедь... — См. примеч. к «Истории года».